В подпечке Изюмка мог бы хоть целый век проле­жать, потому что стенки там всегда были тёплыми. Но Гном Гномыч считал, что подпечек совсем не для то­го, чтобы в нём спать. Сам он спал на мешке с соло­мой. Днём заправлял постель красивым покрывалом, которое соткал из козьей шерсти.читать дальше
— Будет и у тебя славное местечко! — пообещал Гномыч Изюмке. — Вот только кончится дождь, при­пасём мы и на твою долю соломки.
В первый же тёплый, погожий день он, как обе­щал, принёс домой большую вязанку свежей соломы. Изюмка сразу же захотел на соломе покувыркаться. Но Гномыч не разрешил.
— Сначала я тебя выкупаю, — сказал он. — Не люблю я купаться, — завизжал Изюмка.
— А я не люблю чумазых поросят, — предупредил его Гном Гномыч.
— Ну и не надо! — захрюкал Изюмка и спрятался под печку. — Да я лучше пойду куда глаза глядят. Найду себе какой-нибудь приличный свинарник. Там-то уж не надо будет купаться. Зарылся в солому и спи себе на здоровье.
— Ну что ж, иди, — согласился Гномыч. Изюмка ушам своим не поверил. Подождал, может
быть, Гномыч его окликнет, остановит, но нет — не ок­ликнул, не остановил. Так очутился Изюмка за дверью. А там темнотища — хоть глаз выколи! И вокруг — ни огонька. Как в тыквенном-то домике хорошо да светло было. Прижался Изюмка пятачком к оконному стеклу: может, Гномыч заметит, как он тут на холоде зябнет, да сжалится. Но тот знай в своей печке кочергой шу­рует, на окно даже и не глядит, весело себе под нос что-то насвистывает.
Совсем грустно сделалось Изюмке. Стоит, чуть не плачет, жалеет, что наговорил Гномычу грубостей.
Вдруг дверь открылась, и из неё вышел Гномыч с метлой в руках.

— Э-э! — удивлённо воскликнул он, заметив Изюмку. — Да ты, оказывается, ещё здесь?
— Здесь, — дрожащим голоском хрюкнул Изюмка. Он надеялся, что старый Гномыч сейчас спросит, не
озяб ли он, и тут же пригласит в дом. Но вместо это­го Гном Гномыч принялся разметать метлой лужу дождевой воды, скопившуюся у порога. Разметает и приговаривает:
— Как тут хорошо-то, на свежем воздухе! А то в до­ме у меня такая жарища, ну прямо спасу никакого нет.
— А я люблю, когда жарища, — вздохнул Изюм­ка. — А ещё больше купаться люблю. И чтобы вода обязательно горячая-прегорячая была.
— Да что ты говоришь? — удивился Гномыч. — Тогда иди скорей, пока она ещё не остыла.

Тут Изюмка бросился со всех ног в дом, да так проворно, словно за ним гналась целая стая волков.
Ну конечно же, поросёнок, как и положено, не­множко визжал, пока его купали, жаловался, что мы­ло лезет в глаза. Но зато, когда купанье закончилось, он никак не хотел вылезать из ушата и всё время тре­бовал:
— Хочу ещё купаться. Ещё хочу. Но Гномыч сказал:
— На сегодня хватит! Ты и так вон целую лужу на пол наплескал.
В это время в дом заглянул дядюшка Грач, Гномычев старый приятель ещё по улице Кузнечиков.
— Что это у вас тут происходит? — прокаркал он. — Морррское еррражение?
— Да нет. Просто Изюмка чистоту наводил. Лич­ную гигиену, — объяснил Гном Гномыч гостю. — Ты же знаешь, как эти маленькие поросята любят в воде поплескаться!