Возраст: 5—9 лет.
Направленность: Трудности в общении со сверстниками, при поступлении в новый коллектив. Боязнь и депрессивные чувства, связанные с детским садом и школой.
Ключевая фраза: «Мне здесь грустно и одиноко!»

На большой широкой улице, по которой с грохотом и шумом ездили машины, трамваи и автобусы, стоял огромный детский магазин игрушек. Он весь светился ярким блеском, потому что в его зеркальных окнах отражались лучи веселого солнца. На третьем этаже находился самый большой отдел, где продавались мягкие игрушки. В этом отделе жил большой мягкий красный помидор. Звали его Сашка. Он очень любил смеяться, и баловаться, как все дети. Этот отдел был самым веселым и шумным, потому что все игрушки, которые там продавались, были лучшими друзьями друг другу. Они уже долго жили в одном отделе и никогда не ссорились. У Сашки была самая любимая продавщица Ира. Она тоже очень любила Сашку и заботилась о нем как самая нежная мама.
читать дальше
Но однажды утром все закончилось. В магазин пришла женщина и купила Сашку. Она забрала его и принесла домой. Бедный Сашка оказался один, без старых друзей в жуткой пустой комнате. Ему было одиноко, грустно и тоскливо. В этой квартире были еще игрушки, но Сашка никого не знал и боялся их. Его посадили на пустую полку. Сашка сидел там один и все время смотрел в окно. Это было единственное занятие, которое он смог себе найти. По улице постоянно ездили машины, сновали туда-сюда люди. Моросил мелкий противный дождик. И на душе у Сашки было так гадко. Он вспоминал большой магазин и ему становилось невыносимо грустно от того, что он оказался здесь один. От таких мыслей и безумного страха и одиночества Сашка заболел. У него поднялась температура и он думал, что уже никогда не поправится. Да ему и не хотелось. А для чего? зачем? Друзей у него здесь нет, да и любимая продавщица Ира, наверное, уже не вспоминает о нем. А он по ней скучал больше, чем по кому бы то ни было.

К вечеру Сашка заснул и увидел удивительный сон. Ему приснилась Ира, она была одета в яркое желтое платье и похожа на те солнечные лучики, которые пробивались через окна и заполняли большой отдел в их любимом магазине. Ира нежно улыбнулась, крепко обняла Сашку, погладила по голове и спросила, почему он такой грустный. А Сашка тяжело вздохнул и начал рассказывать: «Мне так плохо, мне скучно, у меня нет друзей, мне не с кем поиграть». «Не плачь,— сказала Ира,— никто не подходит к тебе, потому что ты всегда сердитый, не улыбаешься. Если ты будешь приветливым и не будешь бояться, у тебя будет очень много друзей. Надо только очень сильно этого захотеть и очень постараться и у тебя все получится!» «Правда?»— удивился Сашка. «Конечно,— ответила Ира.— Я тебе обещаю!»— сказала она и исчезла в белом волшебном облаке.

Вдруг Сашка проснулся. Его сон казался ему таким реальным. Уже настало утро и солнышко ласково светило в окно. «У меня будут здесь друзья,— сказал сам себе Сашка.— Я уверен в этом, я это точно знаю!». Как только он это сказал, в комнату вошла женщина и разбудила мальчика. «С днем рождения, сынок,— сказала она и подарила ему вместе со всеми игрушками Сашку. Сашка улыбался во весь рот и прямо-таки светился от радости и счастья. Мальчик тоже обрадовался и заулыбался. А днем был задорный и веселый детский праздник: было шумно, суетливо и все комнаты наполнились веселым детским смехом. Сашка чувствовал себя самым счастливым на Земле, потому что он чувствовал в себе силы радоваться, шутить, бегать и играть с другими куклами, которые в этот вечер стали его друзьями, и веселиться с детьми, которые в этот вечер пришли на самый радостный детский праздник — день рождения.(с)
skazkibasni.com/pomidor-sashka-terapevticheskay...

Давно тому назад в городе Тифлизе (Тифлис, старинное название Тбилиси) жил один богатый турок. Много аллах дал ему золота, но дороже золота была ему единственная дочь Магуль-Мегери. Хороши звезды на небеси, но за звездами живут ангелы, и они еще лучше, так и Магуль-Мегери была лучше всех девушек Тифлиза.читать дальше
Был также в Тифлизе бедный Ашик-Кериб. Пророк не дал ему ничего, кроме высокого сердца и дара песен; играя на саазе (балалайка турецкая) и прославляя древних витязей Туркестана, ходил он по свадьбам увеселять богатых и счастливых. На одной свадьбе он увидал Магуль-Мегери, и они полюбили друг друга. Мало было надежды у бедного Ашик-Кериба получить ее руку, — и он стал грустен, как зимнее небо.
Вот раз он лежал в саду под виноградником и наконец заснул. В это время шла мимо Магуль-Мегери с своими подругами; и одна из них, увидав спящего ашика (балалаечника), отстала и подошла к нему.
Что ты спишь под виноградником, — запела она, — вставай, безумный, твоя газель идет мимо.
Он проснулся — девушка порхнула прочь, как птичка. Магуль-Мегери слышала ее песню и стала ее бранить.
— Если б ты знала, — отвечала та, — кому я пела эту песню, ты бы меня поблагодарила: это твой Ашик-Кериб.
— Веди меня к нему, — сказала Магуль-Мегери.
И они пошли. Увидав его печальное лицо, Магуль-Мегери стала его спрашивать и утешать.
— Как мне не грустить, — отвечал Ашик-Кериб, — я тебя люблю, и ты никогда не будешь моею.
— Проси мою руку у отца моего, — говорила она, — и отец мой сыграет нашу свадьбу на свои деньги и наградит меня столько, что нам вдвоем достанет.
Хорошо, — отвечал он, — положим, Аяк-Ага ничего не пожалеет для своей дочери; но кто знает, что после ты не будешь меня упрекать в том, что я ничего не имел и тебе всем обязан. Нет, милая Магуль-Мегери, я положил зарок на свою душу: обещаюсь семь лет странствовать по свету и нажить себе богатство либо погибнуть в дальних пустынях; если ты согласна на это, то по истечении срока будешь моею.
Она согласилась, но прибавила, что если в назначенный день он не вернется, то она сделается женою Куршуд-бека, который давно уж за нее сватается.
Пришел Ашик-Кериб к своей матери; взял на дорогу ее благословение, поцеловал маленькую сестру, повесил через плечо сумку, оперся на посох странничий и вышел из города Тифлиза. И вот догоняет его всадник, — он смотрит: это Куршуд-бек.
— Добрый путь! — кричал ему бек. — Куда бы ты ни шел, странник, я твой товарищ.
Не рад был Ашик своему товарищу, но нечего делать. Долго они шли вместе, наконец завидели перед собою реку. Ни моста, ни броду.
— Плыви вперед, — сказал Куршуд-бек — я за тобою последую. Ашик сбросил верхнее платье и поплыл. Переправившись, глядь назад-о горе! О всемогущий Аллах! — Куршуд-бек, взяв его одежды, ускакал обратно в Тифлиз, только пыль вилась за ним змеею по гладкому полю.
Прискакав в Тифлиз, несет бек платье Ашик-Кериба к его старой матери.
— Твой сын утонул в глубокой реке, — говорит он, — вот его одежда.
В невыразимой тоске упала мать на одежды любимого сына и стала обливать их жаркими слезами; потом взяла их и понесла к нареченной невестке своей, Магуль-Мегери.
— Мой сын утонул, — сказала она ей. — Куршуд-бек привез его одежды; ты свободна.
Магуль-Мегери улыбнулась и отвечала:
— Не верь, это все выдумки Куршуд-бека; прежде истечения семи лет никто не будет моим мужем.
Она взяла со стены свою сааз и спокойно начала петь любимую песню бедного Ашик-Кериба.
Между тем странник пришел бос и наг в одну деревню. Добрые люди одели его и накормили; он за это пел им чудные песни. Таким образом переходил он из деревни в деревню, из города в город, и слава его разнеслась повсюду. Прибыл он наконец в Халаф. По обыкновению, взошел в кофейный дом, спросил сааз и стал петь. В это время жил в Халафе паша, большой охотник до песельников. Многих к нему приводили, — ни один ему не понравился. Его чауши (слуги. – Ред.) измучились, бегая по городу. Вдруг, проходя мимо кофейного дома, слышат удивительный голос. Они туда.
— Иди с нами к великому паше, — закричали они, — или ты отвечаешь нам головою!
— Я человек вольный, странник из города Тифлиза, — говорит Ашик-Кериб, — хочу пойду, хочу нет; пою, когда придется, — и ваш паша мне не начальник.
Однако, несмотря на то, его схватили и привели к паше.
— Пой, — сказал паша.
И он запел. И в этой песне он славил свою дорогую Магуль-Мегери; и эта песня так понравилась гордому паше, что он оставил у себя бедного Ашик-Кериба.
Посыпалось к нему серебро и золото, заблистали на нем богатые одежды. Счастливо и весело стал жить Ашик-Кериб и сделался очень богат. Забыл он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, только срок истекал. Последний год скоро должен был кончиться, а он и не готовился к отъезду.
Прекрасная Магуль-Мегери стала отчаиваться. В это время отправлялся один купец с караваном из Тифлиза с сорока верблюдами и восьмьюдесятью невольниками. Призывает она купца к себе и дает ему золотое блюдо.
— Возьми ты это блюдо, — говорит она, — и в какой бы ты город ни приехал, выставь это блюдо в своей лавке и объяви везде, что тот, кто признается моему блюду хозяином и докажет это, получит его и вдобавок вес его золотом.
Отправился купец, везде исполнял поручение Магуль-Мегери, но никто не признался хозяином золотому блюду. Уж он продал почти все свои товары и приехал с остальными в Халаф. Объявил он везде поручение Магуль-Мегери. Услыхав это, Ашик-Кериб прибегает в караван-сарай (постоялый и торговый двор на Востоке. – Ред.): и видит золотое блюдо в лавке тифлизского купца.
— Это мое! — сказал он, схватив его рукою.
— Точно твое, — сказал купец, — я узнал тебя, Ашик-Кериб. Ступай же скорее в Тифлиз, твоя Магуль-Мегери велела тебе сказать, что срок истекает, и если ты не будешь в назначенный день, то она выйдет за другого.
В отчаянии Ашик-Кериб схватил себя за голову: оставалось только три дня до рокового часа. Однако он сел на коня, взял с собой суму с золотыми монетами -и поскакал, не жалея коня. Наконец измученный бегун упал бездыханный на Арзинган горе, что между Арзиньяном и Арзерумом. Что ему было делать: от Арзиньяна до Тифлиза два месяца езды, а оставалось только два дня.
— Аллах всемогущий! — воскликнул он.- Если ты уж мне не поможешь, то мне нечего на земле делать!
И хочет он броситься с высокого утеса. Вдруг видит внизу человека на белом коне и слышит громкий голос:
— Оглан (юноша. – Ред.), что ты хочешь делать?
— Хочу умереть, — отвечал Ашик.
— Слезай же сюда, если так, я тебя убью. Ашик спустился кое-как с утеса.
— Ступай за мною, — сказал громко всадник.
— Как я могу за тобою следовать, — отвечал Ашик, — конь твой летит, как ветер, а я отягощен сумою.
— Правда. Повесь же суму свою на седло мое и следуй. Отстал Ашик-Кериб, как ни старался бежать.
— Что ж ты отстаешь? — спросил всадник.
— Как же я могу следовать за тобою, твой конь быстрее мысли, а я уж измучен.
— Правда; садись же сзади на коня моего и говори всю правду: куда тебе нужно ехать?
— Хоть бы в Арзерум поспеть нынче, — отвечал Ашик.
— Закрой же глаза.
Он закрыл.
— Теперь открой.
Смотрит Ашик: перед ним белеют стены и блещут минареты Арзерума.
— Виноват, Ага, — сказал Ашик, — я ошибся, я хотел сказать, что мне надо в Каре.
— То-то же, — отвечал всадник ,- я предупредил тебя, чтоб ты говорил мне сущую правду. Закрой же опять глаза… Теперь открой.
Ашик себе не верит в то, что это Каре. Он упал на колени и сказал:
— Виноват, Ага, трижды виноват твой слуга Ашик-Кериб; но ты сам знаешь, что если человек решился лгать с утра, то должен лгать до конца дня: мне по-настоящему надо в Тифлиз.
— Экой ты неверный! — сказал сердито всадник. — Но нечего делать, прощаю тебя: закрой же глаза. Теперь открой, — прибавил он по прошествии минуты.
Ашик вскрикнул от радости: они были у ворот Тифлиза. Принеся искреннюю свою благодарность и взяв свою суму с седла, Ашик-Кериб сказал всаднику:
— Ага, конечно, благодеяние твое велико, но сделай еще больше; если я теперь буду рассказывать, что в один день поспел из Арзиньяна в Тифлиз, мне никто не поверит; дай мне какое-нибудь доказательство.
— Наклонись, — сказал тот, улыбнувшись, — и возьми из-под копыта коня комок земли и положи его за пазуху; и тогда, если не станут верить истине слов твоих, то вели привести к себе слепую, которая семь лет уж в этом положении, помажь ей глаза — и она увидит.
Ашик взял кусок земли из-под копыта белого коня, но только он поднял голову — всадник и конь исчезли. Тогда он убедился в душе, что его покровитель был не кто иной, как Хадерилиаз (св. Георгий. – Ред.).
Только поздно вечером Ашик-Кериб отыскал дом свой. Стучит он в двери дрожащею рукою, говоря:
— Ана, ана (мать), отвори: я божий гость; и холоден и голоден; прошу, ради странствующего твоего сына, впусти меня. Слабый голос старухи отвечал ему:
— Для ночлега путников есть дома богатых и сильных; есть теперь в городе свадьба — ступай туда! Там можешь провести ночь в удовольствии.
— Ана, — отвечал он, — я здесь никого знакомых не имею и потому повторяю мою просьбу: ради странствующего твоего сына, впусти меня!
Тогда сестра его говорит матери:
— Мать, я встану и отворю ему двери.
— Негодная! — отвечала старуха. — Ты рада принимать молодых людей и угощать их, потому что вот уже семь лет, как я от слез потеряла зрение.
Но дочь, не внимая ее упрекам, встала, отперла двери и впустила Ашик-Кериба. Сказав обычное приветствие, он сел и с тайным волнением стал осматриваться. И видит он, на стене висит, в пыльном чехле, его сладкозвучная сааз. И стал он спрашивать у матери:
— Что висит у тебя на стене?
— Любопытный ты гость, — отвечала она, — будет и того, что тебе дадут кусок хлеба и завтра отпустят тебя с богом.
— Я уж сказал тебе, — возразил он, — что ты моя родная мать, а это сестра моя, и потому прошу объяснить мне, что это висит на стене?
— Это сааз, сааз, — отвечала старуха сердито, не веря ему.
— А что значит сааз?
— Сааз то значит, что на ней играют и поют песни.
И просит Ашик-Кериб, чтобы она позволила сестре снять сааз и показать ему.
— Нельзя, — отвечала старуха, — это сааз моего несчастного сына; вот уже семь лет она висит на стене, и ничья живая рука до нее не дотрагивалась.
Но сестра его встала, сняла со стены сааз и отдала ему. Тогда он поднял глаза к небу и сотворил такую молитву:
— О всемогущий Аллах! Если я должен достигнуть до желаемой цели, то моя семиструнная сааз будет так же стройна, как в тот день, когда я в последний раз играл на ней! — И он ударил по медным струнам, и струны согласно заговорили; и он начал петь: -Я бедный Кериб (нищий) — и слова мои бедны; но великий Хадерилиаз помог мне спуститься с крутого утеса, хотя я беден и бедны слова мои. Узнай меня, мать, своего странника.
После этого мать его зарыдала и спрашивает его:
— Как тебя зовут?
— Рашид (храбрый), — отвечал он.
— Раз говори, другой раз слушай, Рашид, — сказала она, — своими речами ты изрезал сердце мое в куски. Нынешнюю ночь я во сне видела, что на голове моей волосы побелели, а вот уж семь лет, я ослепла от слез. Скажи мне ты, который имеешь его голос, когда мой сын придет?
И дважды со слезами она повторила ему просьбу. Напрасно он называл себя ее сыном, но она не верила. И спустя несколько времени просит он:
— Позволь мне, матушка, взять сааз и идти, я слышал, здесь близко есть свадьба: сестра меня проводит; я буду петь и играть, и все, что получу, принесу сюда и разделю с вами.
— Не позволю, — отвечала старуха, — с тех пор, как нет моего сына, его сааз не выходила из дому.
Но он стал клясться, что не повредит ни одной струны.
— А если хоть одна струна порвется, — продолжал Ашик, — то отвечаю моим имуществом.
Старуха ощупала его сумы и, узнав, что они наполнены монетами, отпустила его. Проводив его до богатого дома, где шумел свадебный пир, сестра осталась у дверей слушать, что будет.
В этом доме жила Магуль-Мегери, и в эту ночь она должна была сделаться женою Куршуд-бека. Куршуд-бек пировал с родными и друзьями, а Магуль-Мегери, сидя за богатою чапрой (занавес) с своими подругами, держала в одной руке чашу с ядом, а в другой острый кинжал: она поклялась умереть прежде, чем опустит голову на ложе Куршуд-бека. И слышит она из-за чапры, что пришел незнакомец, который говорил:
— Селям алейкюм! Вы здесь веселитесь и пируете, так позвольте мне, бедному страннику, сесть с вами, и за то я спою вам песню.
— Почему же нет, — сказал Куршуд-бек. — Сюда должны быть впускаемы песельники и плясуны, потому что здесь свадьба: спой же что-нибудь Ашик (певец), и я отпущу тебя с полной горстью золота.
Тогда Куршуд-бек спросил его:
— А как тебя зовут, путник?
— Шинды-Гёрурсез (скоро узнаете).
— Что это за имя! — воскликнул тот со смехом. — Я в первый раз такое слышу.
— Когда мать моя была мною беременна и мучилась родами, то многие соседи приходили к дверям спрашивать, сына или дочь бог ей дал; им отвечали -шинды-гёрурсез (скоро узнаете). И вот поэтому, когда я родился, мне дали это имя. — После этого он взял сааз и начал петь: — В городе Халафе я пил мисирское вино, но бог дал мне крылья, и я прилетел сюда в день.
Брат Куршуд-бека, человек малоумный, выхватил кинжал, воскликнув:
— Ты лжешь! Как можно из Халафа приехать сюда?
— За что ж ты меня хочешь убить? — сказал Ашик. — Певцы обыкновенно со всех четырех сторон собирают в одно место; и я с вас ничего не беру, верьте мне или не верьте.
— Пускай продолжает, — сказал жених. И Ашик-Кериб запел снова:
— Утренний намаз творил я в Арзиньянской долине, полуденный намаз в городе Арзеруме; пред захождением солнца творил намаз в городе Карее, а вечерний намаз в Тифлизе. Аллах дал мне крылья, и я прилетел сюда; дай бог, чтоб я стал жертвою белого коня, он скакал быстро, как плясун по канату, с горы в ущелья, из ущелья на гору; Маулям (создатель) дал Ашику крылья, и он прилетел на свадьбу Магуль-Мегери.
Тогда Магуль-Мегери, узнав его голос, бросила яд в одну сторону, а кинжал в другую.
— Так-то ты сдержала свою клятву, — сказали ее подруги. — Стало быть, сегодня ночью ты будешь женою Куршуд-бека?
— Вы не узнали, а я узнала милый мне голос, — отвечала Магуль-Мегери, и, взяв ножницы, она прорезала чапру. Когда же посмотрела и точно узнала своего Ашик-Кериба, то вскрикнула, бросилась к нему на шею, и оба упали без чувств.
Брат Куршуд-бека бросился на них с кинжалом, намереваясь заколоть обоих, но Куршуд-бек остановил его, промолвив:
— Успокойся и знай: что написано у человека на лбу при рождении, того он не минует.
Придя в чувство, Магуль-Мегери покраснела от стыда, закрыла лицо рукою и спряталась за чапру.
— Теперь точно видно, что ты Ашик-Кериб, — сказал жених, — но поведай, как же ты мог в такое короткое время проехать такое великое пространство?
— В доказательство истины, — отвечал Ашик, — сабля моя перерубит камень; если же я лгу, то да будет шея моя тоньше волоска. Но лучше всего приведите мне слепую, которая бы семь лет уж не видала света божьего, и я возвращу ей зрение.
Сестра Ашик-Кериба, стоявшая у двери, услышав такую речь, побежала к матери.
— Матушка! — закричала она. — Это точно брат, и точно твой сын Ашик-Кериб, — и, взяв ее под руку, повела старуху на пир свадебный.
Тогда Ашик взял комок земли из-за пазухи, развел его водою и намазал матери глаза, промолвив:
— Знайте все люди, как могущ и велик Хадерилиаз. И мать его прозрела. После того никто не смел сомневаться в истине слов его, и Куршуд-бек уступил ему безмолвно прекрасную Магуль-Мегери.
Тогда в радости Ашик-Кериб сказал ему:
— Послушай, Куршуд-бек, я тебя утешу: сестра моя не хуже твоей прежней невесты, я богат: у ней будет не менее серебра и золота; итак, возьми ее за себя — и будьте так же счастливы, как я с моей дорогою Магуль-Мегери.

Случилось это давным-давно. Жил в одной деревне старик, и было у него три дочери.
Шел как-то раз старик мимо заброшенного колодца. Вдруг видит — поймала змея лягушку, того гляди проглотит. Жалко стало старику лягушку, поднял он с земли камень, на змею замахнулся и крикнул:
— Эй, змея, отпусти-ка ты лягушку, я тебе за это дочку в жены отдам.читать дальше
Повернула змея к старику голову, языком прищелкнула, а потом быстро-быстро в траву уползла.
— Ну, лягушка, скачи домой скорее! — засмеялся старик и дальше пошел, а про обещание свое и думать забыл.
Только, вот, вечером постучался в дом старика незнакомый юноша и говорит:
— Пришел я, старик, за твоей дочкой. Обещал ты мне ее, помнится, в жены отдать.
Обомлел старик, стоит — слова от страха вымолвить не может. «Что же я за дурак такой,—думает.— Как же я не понял, что не простая это змея была, а змей коварный!» Собрался старик с духом и отвечает юноше:
— Помню я, добрый человек, о своем обещании. Только вот незадача—дочек-то у меня три. Не решил я пока, какую из них тебе в жены отдать. Приходи-ка ты лучше в ночь полнолуния, тогда и поговорим.
— Ладно,— согласился юноша,—договорились. Как большая луна над горой взойдет, так я и приду.
Сказал и исчез, будто и не приходил вовсе. Опечалился старик не на шутку, день-деньской думы тяжкие думает: как дочерей своих от змея уберечь. А луна все ярче по ночам светит — назначенный срок приближается.
Позвал тогда старик дочерей своих и говорит:
— Простите меня, неразумного. Пообещал я по недомыслию одну из вас змею в жены отдать. Придет он завтра. Что нам теперь делать?
Услыхали дочери отцовы речи, побледнели от страха.
— Не пойду я за змея замуж! — сказала старшая дочь.
— И я не пойду,— сказала средняя.
А младшая промолчала, что делать, не знает: и отца жалко, и к змею идти боязно. Подумала она, подумала и говорит:
— Не печалься, отец, пойду я за змея замуж, раз уж ты обещание дал.
Заплакал старик слезами горючими.
— Прости меня, дочка, за мою глупость,—говорит. Покорилась бедная девушка судьбе, села у окна, ждать стала, когда змей за ней явится. Вдруг слышит—скребется кто-то за дверью. Вышла она, видит—сидит у дома лягушка.
— Здравствуй, красавица,— говорит лягушка.— Слышала я, что выходишь ты замуж за змея коварного. Не по любви, видать, выходишь. Да ты не бойся, я тебе помогу, как твой батюшка мне у заброшенного колодца помог. Только, когда к жениху своему пойдешь, захвати с собой тыкву-горлянку да тысячу иголок.
Наступила, наконец, ночь полнолуния. Взошла над горой большая луна, и в тот же миг появился на стариковом дворе юноша-змей.
— Ну что, старик, решил, какую дочь мне в жены отдашь?— спрашивает.
— Младшую отдам,— отвечает старик.
Попрощалась девушка с отцом и сестрами и вместе с женихом своим в путь отправилась. Долго шли они лесом, в горы поднимались, пока не пришли, наконец, к большому пруду.
— Вот здесь я и живу,— сказал юноша.— Прыгай в воду! Посмотрела девушка в пруд, испугалась: тиной зеленой пруд затянут, отовсюду змеиные головки торчат—девушку рассматривают.
Вспомнила она лягушкины наставления и говорит:
— Прежде чем войду я в дом твой, утопи-ка ты в своем пруду мою тыкву-горлянку, да иголки мои на дно опусти.
— Ладно, давай сюда свое приданое,— согласился юноша. Бросил он тыкву в воду, топит ее, топит, а потопить не может, все она на поверхности плавает. Рассердился тогда юноша-змей и высыпал иголки на дно. А дно-то илистое. Воткнулись иголки в ил острием вверх. Юноша-змей на них и наступил!
Взвыл он злобно от боли и вмиг свой истинный облик принял— превратился в огромного страшного змея. Зашипел змей:
— Ах ты, негодная! Обмануть меня вздумала! Не жди теперь пощады!
Закричала девушка и прочь по тропинке подальше от пруда побежала. Видит — стоит средь деревьев маленькая кумирня. Спряталась там девушка — еле дышит от страха.
Подполз змей к кумирне, да как захохочет:
— Нашла, где от меня спрятаться! Раздавлю тебя, как яичную скорлупку!
Обвил он кумирню плотным кольцом, все крепче и крепче сжимает. Захрустела кумирня, вот уж и крыша рухнула, и стены качаются.
«Нет мне теперь спасения,—думает девушка.— Задушит меня змей!» Собрала она последние силы и еле слышно прошептала:
— Помоги мне, лягушечка, спаси меня!
И в тот же миг все вокруг стихло. Перестали стены качаться, не слышно змеиного хохота. Открыла девушка глаза, видит — появилось невесть откуда целое море лягушек, видимо-невидимо. Уселись они на спину змею коварному и давай его топтать и покусывать. Топтали, топтали, пока дух из него вовсе не вышибли.
Вышла девушка из своего укрытия, лягушкам поклонилась.
— Спасибо вам,— говорит,—если б не вы, не видать мне больше неба синего и луны ясной.
Вернулась девушка домой жива-невредима на радость отцу и сестрам. А потом за хорошего парня замуж вышла и жила долго и счастливо.

Было у отца три сына. Говорит отец старшему:
– Иди наймись куда-нибудь работать. Мне вас всех дома не прокормить.
Собрался старшой и пошел. Приходит к одному богатому мужику и спрашивает, не возьмет ли он работника.читать дальше
– Возьму, – отвечает мужик. – Но сердиться у нас нельзя; уговор на целый год: если ты рассердишься, я тебе нос отрежу, а если я рассержусь, ты мне нос отрежешь. Как будет кукушка куковать, кончится у нас с тобой год. Парень согласился. Вот посылает его хозяин на гумно молотить. Стал он молотить вместе со всеми. Пришло время завтракать. Всех позвали, а ему велели остаться зерно караулить. Так и не получил он завтрака. Не получил и обеда. Не дождался и ужина, а утром опять велят молотить. Вот пришло время завтракать – его и не зовут. Он рассердился; а мужик взял нож, отрезал ему нос и прогнал из дому. Пришел он домой без носа.
– Много же ты заработал, – говорит отец, – и носа домой не принес. Сиди уж дома, пусть идет второй сын.
Собрался в дорогу и второй сын. Пришел он к тому же мужику, у которого был брат. И с ним такой же уговор. Мужик послал батрака на гумно. Молотил парень целый день, а есть ему не давали. И на другой день без завтрака оставили. Он тоже рассердился и так же, как и брат, лишился носа, а потом мужик прогнал его из дому.
Когда вернулся он домой, младший брат и говорит:
– Скажи мне, где хутор этого мужика, пойду И я попытаю удачи.
А братья стали над ним потешаться: вернешься, мол, таким же уродом, как и мы.
Но он все же пошел. Пришел к мужику и спрашивает, не возьмет ли он его в работники. Мужик говорит:
– Возьму.
Опять так же договорились, чтоб ни батраку на хозяина не сердиться, ни хозяину на батрака. Кто рассердится, останется без носа. Батрак говорит:
– Ну что ж, это можно! А что, – дескать,-; делать? Хозяин послал его на гумно молотить.
Пришло время завтракать, всех зовут, а его не позвали. Молотильщики ушли, а парень насыпал мешок зерна, отнес его в трактир, продал и на эти деньги позавтракал.
Немного погодя хозяин спрашивает:
– Ну как, братец, ты не сердишься на меня?
– Да что вы, хозяин, – отвечает батрак,– стоит ли из-за еды сердиться! Ничего мне не сделается!
Обедать его тоже не позвали. Он опять пошел в трактир, только на этот раз отнес два мешка зерна: ведь пообедать надо сытнее, чем позавтракать, значит и зерна нужно больше.
После обеда хозяин снова спрашивает, не рассердился ли он. А батрак в ответ:
– Небось я лучше вашего пообедал, чего же мне сердиться!
Вечером снова оставили его амбар караулить, ужинать не позвали. Он насыпал мешок зерна, продал его и купил себе ужин.
Хозяин уж дознался, что батрак продает зерно. Говорит своей жене:
– Жена! Он, видать, пройдоха! Придется кормить и его, не то все наше зерно распродаст.
Теперь уж батрак спрашивает хозяина: не сердится ли он.
– Да что ты, братец, – отвечает хозяин, – стану ли я из-за горсти зерна сердиться!
На другой день дали батраку есть.
Вот кончили обмолот. Хозяин и говорит батраку:
– Теперь вози навоз.
– А куда возить, хозяин? – спрашивает батрак.
– Да вот побежит с тобою собака: где она ляжет, там и будешь скидывать.
Батрак повез навоз. Собака побежала с ним. Было очень жарко, пес не добежал до поля и лег на дороге в рытвину. Батрак и свалил весь воз туда. Потом поехал обратно, наложил второй воз, привез к ухабу и. опять скинул, так и вывалил в рытвину сорок возов. Хозяин пошел на поле посмотреть и видит: по всей дороге навоз раскидан, а в. Поле — ничего. Вернулся домой и спрашивает батрака:
– Где же ты навоз раскидал? Ведь ты меня так и разорить можешь.
– Я скидывал, как вы мне велели, – говорит батрак, – там, где собачка легла. Но скажите, хозяин, вы, часом, не сердитесь?
– Да что ты! – отнекивается хозяин. – Стану ли я сердиться из-за какого-то навоза?
Пришло воскресенье. Хозяин с хозяйкой нарядились, собрались идти в костел и наказывают батраку.
– К нашему приходу приготовь обед: свари мясо и положи в суп картошку и петрушку.
Ушли они, батрак стал варить обед. У них была маленькая собачка по прозвищу Петрушка; он убил ее и положил вариться вместе с мясом. Вот хозяева вернулись. Хозяйка принесла собачке костей, подошла к конуре, а конура пустая. Она спрашивает батрака, куда делась собачка.
Батрак отвечает:
– Вы велели мне положить Петрушку в суп.
– Да ведь та петрушка в огороде растет! Зачем же ты собачку сварил? – раскричалась хозяйка. Батрак спросил хозяина, не зол ли тот на него за это.
– Да полно, стану ли я злиться из-за собачонки?
В другой раз был отмененный праздник (Набожные люди в Чехии не работали и в дни отмененных церковных праздников). Хозяин с хозяйкою пошли в костел, а батраку сказали:
– Как отойдет обедня, смотри, где кто работает; что люди будут делать, то и ты.
К соседу пришли плотники перекрывать крышу, начали сбрасывать вниз старую дранку. Увидел это батрак, приставил лесенку, залез на крышу и давай сбрасывать дранку с хозяйской крыши. А дранка была еще совсем новая. Когда хозяин вернулся из костела, уже вся крыша была ободрана.
– Что же ты мое добро портишь? – говорит хозяин.
– Да ведь вы сказали: делай, что люди делают. Вот я вас и послушался. Но скажите мне, хозяин, уж не сердитесь ли вы?
– Да нет, стоит ли из-за этого сердиться! Невелик убыток.
Вечером стали они с женой советоваться. Парень, мол, плут, за год он все хозяйство разорит; надо задать ему такую работу, чтобы сам ушел. Сказано – сделано. Хозяин пошел к батраку и говорит:
– У нас двор больно грязный, ноги вязнут, настели-ка, братец, через весь двор гать, да чтоб мостовины через одну шли – то жесткая, то мягкая, то жесткая, то мягкая, так чередом и клади.
А сам думает: «Где тебе за одну ночь управиться!» – Ну что ж, это можно, – согласился батрак. – Мне все равно, что ни делать. К утру закончу!
Хозяин пошел спать, а батрак стал думать, из чего же сделать эти мостки. У хозяина в овчарне было сто овец. «Ну, думает батрак, это подойдет! Хороши будут из них мостовины!» Тотчас перебил он всех овец, ноги и головы поотрубал и стал укладывать туши вперемежку: одну вверх хребтом, другую вверх брюхом, одну вверх хребтом, другую вверх брюхом.
И все приговаривает:
– Ложись мосток к мостку. Тут жесткий, тут мягкий, тут жесткий, тут мягкий.
Уложил он всех овец – вот гать и готова. Потом закопал ноги и головы в навоз, а мостки хорошенько замазал глиной, чтоб не узнали, из чего сделано.
Утром хозяин спрашивает:
– Готовы ли мостки? Батрак отвечает:
– Давно все готово, я уж и выспаться успел. Пойдите поглядите, угодил ли я вам!
Хозяин с хозяйкой вышли во двор, ступили на мостки. Видят: идут мостовины чередом – то жесткая, то мягкая.
– Ну как, угодил ли я вам, хозяин? – спрашивает батрак.
– Хорошо сделано, молодец! – похвалил хозяин. Потом пришел пастух выпускать овец на пастбище. А в овчарне пусто. Хозяин раскричался:
– Куда делись овцы? А батрак говорит:
– Да они все у вас во дворе в мостках лежат: которые хребтом кверху – это жесткие мостовины, а которые брюхом кверху – это мягкие мостовины. Я старался сделать все как следует.
Хозяин чуть не плачет:
– Что же ты со мной делаешь, братец? Чуть меня по миру не пустил!
– Э, да вы никак сердитесь, хозяин, – смеется батрак.
– Нет, нет, это тебе показалось, – говорит хозяин. – Эка беда, заведем новых овец!
Вечером стали муж с женой советоваться, как бы им выжить этого парня из дому. Жена и говорит:
– Рано утром я залезу на грушу и закукую, а ты скажи ему, что год кончился, и заплати; пусть уходит.
Так она и сделала: встала пораньше, залезла на грушу и завела: «Ку-ку, ку-ку!» Хозяин позвал батрака и говорит:
– Поди сюда, батрак, уже кукушка кукует. Кончился год, я заплачу тебе, и можешь уходить. А батрак и говорит:
– Хозяин, я сроду еще кукушки не видывал; пойду погляжу на нее!
Побежал в палисадник, стал трясти грушу, хозяйка свалилась вниз и сломала ногу. Слышит хозяин – в саду кричит кто-то, прибежал туда и видит: лежит на земле его жена и плачет. Хозяин отнес жену в горницу и стал батрака упрекать, что столько, мол, убытков ему наделал, да еще и жену искалечил. Батрак спрашивает:
– Да вы, никак, сердитесь, хозяин?
– Как же на тебя не сердиться, – кричит хозяин, – столько бед ты натворил!
Батрак взял нож, отрезал хозяину нос и сказал: – А теперь подавай сюда и носы моих братьев! Мужик отдал ему носы, уплатил деньги за работу, и батрак ушел домой. Принес братьям носы и говорит:
– Вы умные, а я – дурак; вот вам ваши носы да хозяйский в придачу.
А мужик остался без носа да с хромой женой.

Жили-были в давние времена царь с царицей, и было у них три сына. Старшего и среднего царь очень любил: и воины они мужественные, и охотники удачливые. А вот младшего царь не жаловал: дни и ночи напролет проводил юноша за старинными книгами, никаких иных утех знать не хотел. Царица, напротив, более старших братьев отличала младшенького и всегда за него заступалась перед отцом.
Так жили они, поживали, и вдруг случилась беда: заболел царь глазами. Приводили к нему лекарей и из своих земель и чужестранцев — ни одно лекарство впрок не шло, ослеп царь.читать дальше
Вот как-то зашел во дворец странник, узнал о болезни правителя и сказал, что помочь ему может лишь целебная земля из страны, что находится в четырех месяцах пути, а в какой стороне, ему неведомо. Тотчас оба старших брата решили отправиться за лекарством и пришли к родителю за благословением. Благословил царь сыновей, а чтобы царские дети в пути ни в чем нужды не знали, дал им по прекрасному скакуну и золота на дорогу.
Узнал младший, куда братья отправились, кинулся к матери:
— Испроси, матушка, и для меня родительское благословение!
— Да куда ж тебе, дитятко, — удивилась мать, — такой путь тебе не по силам. Братья твои вон какие удальцы.
— Нет, матушка! Что я из ученых книг знаю, того братья не ведают. Не смогут они найти то далекое царство и чудесную землю добыть!
Что тут поделаешь? Пошла мать к царю и рассказала ему обо всем. Вначале разгневался царь:
— Не нужна мне помощь этого грамотея! Там, куда пошли старшие сыновья, ему делать нечего!
Заплакала царица, еще пуще просит за младшенького. Наконец согласился царь:
— Будь по-твоему, пусть едет! Дам ему поганую лошаденку да горсть медных монет.
Рассказала царица сыну о решении отца, обрадовался юноша, в тот же день собрался и отправился. Четыре дня скакал без отдыха — нагнал братьев. Увидали его братья, удивились:
— Что тебе здесь нужно, грамотей?
-То же, что и вам!
— Да разве ты хоть на что-нибудь годишься! Несчастный наш отец, если он ждет от тебя помощи! — воскликнул старший.
-Э-э, попытаюсь, может, что и выйдет! Тогда повернулся средний брат к старшему и говорит:
— Не следует гнать нам этого грамотея. Наверняка он из книг узнал, где находится неведомое царство и как туда добраться. А потом решим, как с ним поступить.
-Ты прав, -согласился старший. И братья продолжили свой путь уже втроем.
Прошло два месяца, и достигли они наконец места, где дорога расходилась на три стороны. Остановились братья в раздумье, какую дорогу выбрать. Вышел тогда вперед грамотей и говорит:
— Любимые мои братья, читал я, что каждый из этих трех путей ведет в нужное нам царство, но пути эти опасные, и люди здесь не ездят. На дороге справа путника поджидает ураганный вихрь, унесет его под самые облака. Удержится всадник в седле двадцать дней — спасен, нет — пропадет навсегда. На дороге слева ждут путника огонь и дым, двадцать дней придется ему пробираться сквозь пожары. Среднюю дорогу стережет нечистая сила -драки-черти и огромный дракон, в один миг пожирают все живое. О других путях в далекое царство я не читал, ученым людям, видно, они неведомы. А теперь выбирайте, по какому пути пойдет каждый из вас, а я возьму оставшийся.
Задумались братья. Старший выбрал правую дорожку, младший -левую. А грамотею досталась дорога посередине. Опять молвил он старшим братьям:
-Любимые мои братья, теперь каждый из нас поедет своей дорогой, ждут нас впереди опасности и приключения. Давайте здесь, под большим камнем у развилки трех дорог, оставим по кольцу, а на обратном пути заберем кольца, тогда и увидим, кто вернулся раньше других.
И на этот раз послушались братья грамотея. Положили они кольца под камень и разъехались в разные стороны.
Старший брат ехал десять дней — а вокруг ни души. Наконец достиг он места, где дул ураганный вихрь, — как начало его от земли отрывать! Сначала чуть-чуть над землей поднимало, а потом все выше, выше- к самым облакам! Испугался старший брат и повернул обратно. Добрался до развилки трех дорог, забрал из-под камня свое кольцо, поехал в городишко неподалеку и на постоялом дворе стал дожидаться братьев.
Средний брат тоже долго ехал по пустынной дороге. Через десять дней видит:
впереди огонь и дым, стало его жаром обдавать-так и полыхает пламя вокруг! Испугался юноша и повернул коня обратно. Добрался до развилки трех дорог, забрал из-под камня свое кольцо, смотрит, а братниного кольца уже нет! Стало быть, старший брат тоже вернулся. Поехал средний брат в городишко неподалеку и на постоялом дворе разыскал старшего брата — стали они вдвоем грамотея поджидать.
А младшему царскому сыну досталась, как мы уже говорили, средняя дорога. Не дорога, а болотная топь, грязь да трясина. Ни зверь туда не забредал, ни птичка не залетала. Так пробирался он десять дней, очень уж ему хотелось добраться до неведомого царства и добыть ослепшему царю чудесное лекарство. Кончилась трясина, спешился грамотей, пустил своего конягу на травке попастись, а сам прилег отдохнуть да обдумать, как дальше быть, как обмануть чертей и огромного дракона, что в один миг пожирают все живое и никого не пускают к волшебной земле.
А жили те драки с матерью дракеной в громадном дворце — всего день пути от болотной трясины, куда добрел грамотей. Дед же их, дракон, жил много дальше. И был он таким огромным и злым, что даже собственные внуки его боялись.
Наконец придумал грамотей одну хитрость. Вспомнил он, что в старинных книгах говорилось, будто меньшой братец драков потерялся, и решил выдать себя за младшенького, потерянного сынка.
Сел грамотей на лошаденку и пустился в путь. На следующий день достиг он дворца драков, дождался, когда солнышко поднимется высоко (знал юноша из книг, что драки уходили из дома рано утром, а возвращались поздно вечером), подъехал к ограде и заглянул во двор. Видит: сидит дракена одна-одинешенька. Спешился грамотей, спрятал лошадку в укромном месте и вошел во дворец.
Рассвирепела дракена, увидев человека, — сейчас съест! Но хитрец тотчас бросился к ней:
-Ах, милая матушка, наконец-то я вернулся! Неужели ты не узнаешь своего младшенького?
— Младшенького? — удивилась дракена. — Но почему ты так похож на человека?
— На человека? Ох, и не говори! Люди-то меня и похитили, все эти годы мучался я у них в плену!
-А почему ты такой крохотный, совсем не вырос? Посмотрел бы на своих братьев!
-Ах, матушка, да от такой тяжкой жизни я не то чтобы расти, уменьшаться стал!
Пожалела дракена сыночка. Обняла его, поцеловала, хорошенько накормила.
Вот завечерело, спрятала мать меньшого сыночка, чтобы не съели его невзначай драки. Много времени не прошло — собрались драки, тридцать девять драков, расселись в большой зале, смеются да отдыхают. Тогда вошла в залу дракена и сказала:
— Привет вам от пропавшего братца. Нашелся он!
Соскочили драки со своих мест, зашумели, просят дракену скорей показать им братца.
-Успокойтесь, и я его приведу, — отвечает дракена. — Но не вздумайте его обидеть! Тогда вам не поздоровится!
— Не тронем! Не обидим! Не бойся! — загалдели те.
Привела мать братца. Драки как увидели грамотея, опять шум подняли:
— Ба! Да это вовсе не наш братец! Тот не был таким крохотным! Ну, просто вылитый человек!
— Нет, — ответила дракена, — я тоже сначала так думала. А теперь вижу, что это он самый и есть, мой младшенький. Тяжко, видно, ему пришлось, вот он и не вырос.
Поверили драки словам матери, обступили грамотея — ну его целовать, обнимать да расспрашивать… Три дня прожил грамотей во дворце у драков припеваючи. На четвертый начал их расспрашивать:
— Что это за гора там вдали?
— Гора-то простая, рядом с морем лежит, а посреди горы-дорога. Стережет ту дорогу наш дедушка дракон, головой в небо упирается. Никому мимо дракона не пройти, не пролететь. Даже мы, драки, его боимся! Стережет дед дорогу в царство с целебной землей, все хвори она мигом снимает!
— Ну, что ж, — сказал грамотей, — если это наш дедушка, схожу-ка и я познакомлюсь с ним. Авось перестанете вы его бояться!
— Нет, так не пойдет! — загалдели драки. — Мы тебя не пустим! Он тебя съест!
— Не просите, все равно пойду, освобожу дорогу, чтобы смогли и вы ходить по ней без боязни!
Взял грамотей железную дубину, прыгнул на лошаденку и в путь отправился. Целый день ехал, а к вечеру увидел чудище вдали. Дождался удалец темноты, тихо-тихо к дракону подкрался и ударил его дубиной. А потом пришпорил лошаденку посильнее и вперед поскакал. Поворачивает дракон туда-сюда голову, сейчас схватит и разорвет обидчика, а его уж и след простыл. Кинулось чудище в погоню да и рухнуло замертво. Затряслась земля, вода из моря выплеснулась до самого неба, а по земле разнесся гром великий.
Вот и добрался грамотей до царства с чудесной, целебной землей. Веселый, довольный, въезжает он в город, глядь-куда ни посмотрит, все сном объято. И видно, что сон сморил жителей внезапно, каждый занимался своим делом и вдруг заснул. Мастерские раскрыты настежь, а мастеровые спят — кто с иглой, кто с молотком в руках. Лавочники и во сне весов не выпускают, а один крестьянин как грузил что-то на телегу, так и застыл недвижим, сном объятый…
Не по себе стало удальцу, а потом вспомнил, что в ученых книгах читал и про такое. Есть на свете края, где люди по пол году спят. Вот он и успокоился. Не угадаешь только, как давно это царство в сон погрузилось и когда очнется. Решил удалец поторопиться на всякий случай.
Подъехал грамотей к царскому дворцу, прошел через распахнутые настежь двери, мимо стражи, спящей стоя навытяжку, и попал в царские покои. Сидит на троне спящий царь во всем царском убранстве и с короной на голове. А посреди залы, у огромного кипариса, обнесенного хрустальной оградой, целый отряд стражников спит. Не иначе, стерегут чудесную землю, исцеляющую незрячие глаза, смекнул грамотей. Слез он с лошаденки, привязал ее к ограде, прошел за ограду и нарыл ножом чудесной земли. А потом положил ту землю в мешочек и спрятал ее на груди.
Вот собрался юноша в обратный путь. “Дай, — думает, — пройдусь по дворцу, посмотрю, как здесь люди живут”. Начал ходить он по залам — одна красивей другой убрана, много всяких чудес повидал, зашел напоследок в маленькую комнатку и встал как вкопанный. Видит — девушка красоты неописанной, все вокруг озарено ее сиянием! Как увидел ее юноша, тотчас полюбил, вот бы взять красавицу в жены! А девушка-то спит. Подошел грамотей к ней поближе, взял из рук красавицы вышитый платочек, снял с пальчика кольцо, а взамен свое кольцо надел. А уходя, наклонился и поцеловал красавицу от всего сердца в обе щечки. От этого поцелуя упали две розочки. Наклонился юноша, поднял розочки, а сам надеется: проснется девушка, увидит кольцо и даст ему о себе знать.
С тем и покинул грамотей дворец и объятое сном царство. Скакал он без устали, вот уж и спешился у жилья драков. Радость-то какая! Меньшой братец воротился, живой и невредимый! Дракена не знает, где усадить сыночка, чем угостить… Так прошло три дня. Думает грамотей, размышляет, как бы незаметнее удрать. По родному дому совсем тоска обуяла! Говорит он дракене:
— Что-то взгрустнулось мне, матушка. Пойду прогуляюсь за оградой, развею тоску по свежему ветерку.
Выпустила дракена хитреца за ворота, а тот вскочил на лошаденку и ну ее погонять.
Немного пути проехал, началась топь да трясина. Стала лошаденка тонуть, барахтается в грязи, никак не может выбраться, вот-вот поглотит ее болото вместе с удалым всадником! Тут обронил нечаянно юноша одну розочку. Глядь, где были топь да болото, стало сухое место! Выбрался царский сын на ровную дорогу и ну подстегивать лошаденку.
А тут уж вечер наступил. Вернулись домой драки, узнали от матери, что брат пошел гулять и не вернулся, и поняли, что никакой это не братец, а настоящий человек. Кинулись все тридцать девять в погоню, надо бы схватить хитреца, пока не достиг он топкого места: через болото-то дракам путь закрыт. Вот скачет грамотей, видит-настигает его погоня, вот-вот схватит. “Брошу-ка я еще одну розочку! Спасла она меня один раз, может, и на другой раз выручит из беды?” Достал грамотей розочку и бросил позади. Растеклась за всадником топь да вода, бросились драки врассыпную, а юноша уж далеко!
Достиг наконец меньшой царский сын развилки трех дорог. Поднял камень, а под ним лишь одно кольцо. Смекнул он, что братья старшие ни с чем вернулись. Забрал юноша свое кольцо и пошел в ближний городок переночевать, а утром давай расспрашивать хозяина постоялого двора:
-Скажи мне, добрый человек, не останавливались ли здесь два молодца?
— Как же, видал я их! Никуда они не уехали, а живут у меня на постоялом дворе, Вначале были знатные да гордые, ну чистые царевичи, да со временем поистратились. Деньги у них все вышли, коней продали, одежду на еду сменяли, а сегодня отправились работать за кусок хлеба, один — к пекарю, другой -к повару! Не знаю, право, что из этой затеи у них выйдет, делать-то они ничегошеньки не умеют!
Пожалел грамотей братьев, разыскал их и говорит:
— Сыщите двух добрых коней — поедем мы домой!
-Знаем мы, где можно купить отличных скакунов, да стоят они очень дорого.
— Чем дороже, тем лучше, — ответил младший брат и дал им денег.
Пошли братья к купцам и сторговали своих собственных коней, проданных по безденежью.
Тем временем достал младший брат два одинаковых мешочка, насыпал в них простой земли, а мешочек с чудесной землей-лекарством поглубже за пазуху спрятал. Вернулись братья, дал он им мешочки с простой землей, а про то, как достал ее и что с ним в пути приключилось, ни гугу.
Вот пустились все трое в обратный путь. Старшие братья на прекрасных конях гордо скачут, а младший на поганой лошаденке позади трусит. Ехали они так, ехали, вот уж и родная земля недалеко. И надумали тогда братья избавиться от грамотея.
Знали обманщики, что впереди неподалеку находится высохший колодец, и договорились, что старший поедет вперед, дескать, разжечь для ужина костер, а сам накроет колодезную яму ковром. Сядет на тот ковер грамотей и вниз провалится. Сказано — сделано. Слез с лошади грамотей, подошел к ковру и только на него ступил — провалился в яму.
А братья вскочили на коней и к утру были уже в родном доме. Наперегонки бросились они в царские покои, положили отцу волшебную землю на глаза, и… ничего не произошло!
Смекнули братья, в чем тут дело, поняли, что землица-то ненастоящая, да не осмелились об этом слова молвить. А царице сказали, что, как расстались с грамотеем у развилки трех дорог, так с тех пор его и не видели.
А с грамотеем в это время было вот что. Два дня провел бедняга на дне колодца.
Кричал-кричал, но никто криков его не слыхал. Охрип юноша, руки изодрал, лицо в ссадинах. Не вылезти самому — больно яма глубока! Что делать бедному? На третий день пригнал, на его счастье, в эти места свое стадо пастух. Услыхал пастух, что кто-то зовет из колодца, наклонился и увидел человека. Тогда снял пастух с себя пояс и бросил вниз. Одарил юноша пастуха по-царски и на родину пошел.
Ночью пришел в город, тайком пробрался во дворец и прямо в царицыны покои. Увидала мать младшенького, расцеловала его, спрашивает:
— Где пропадал, сынок, почему так долго задержался?
— Был я, матушка, в дальнем царстве и принес отцу чудесное лекарство!
С этими словами снял юноша с шеи мешочек, достал из него целебную землю и передал матери, но рассказывать, каким способом он ее добыл, на всякий случай не стал и царице.
Долго царица уговаривала мужа испробовать новое лекарство: царь и слышать не хотел о грамотее и его земле. А потом подумал: “Попробую-ка я еще раз, вдруг да свет увижу!”
Положил царь немного землицы на глаза и в тот же миг прозрел! Исполнился тогда отец великой благодарности к младшему сыну, что принес ему исцеление от тяжелого недуга.
Но старшие братья и тут не дремали. Тотчас к царю прибежали и оговорили грамотея: он-де хорошую-то землю, с таким трудом ими добытую, украл, а взамен насыпал в мешочки пустой придорожной пыли, чтобы посмеяться над братьями и отцову благодарность получить!
А царь гневлив был. Распалился он, услыхав о таком коварстве, и прогнал младшего сына с глаз долой! Пришлось бедняге переселиться в укромную комнатку на заднем дворе и гулять по закоулкам, чтобы родному батюшке на глаза не попадаться.
А тем временем подошел назначенный срок, и жители дальнего царства, в котором была чудесная, целебная земля, пробудились ото сна и как ни в чем не бывало вернулись к своим дневным делам. Пробудились ото сна и в царском дворце и сразу обнаружили, что целебной земли немного недостает. Значит, кто-то чужой побывал здесь! Но кто? Царь с царицей терялись в догадках. Лишь царская дочка по кольцу на руке поняла, что побывал в их дворце какой-то царевич из дальних краев. Поняла и загрустила: как отыскать юношу? Решила девушка отправиться на поиски своего жениха. Вот переоделась она в мужское платье, пришла к отцу и говорит:
— Благослови меня, батюшка, в дальний путь! Пойду искать своего суженого, что взял мое колечко, а взамен оставил свое!
Благословил царь дочку и послал с нею двух верных старцев, чтобы заботились о девушке, и дружину для охраны.
С тем пустилась царевна в путь и объехала множество царств, да все без толку, пока не прибыла наконец на родину грамотея. Остановились путники на постоялом дворе, начали расспрашивать о том о сем и узнали, что болел здешний царь глазами и уже отчаялся увидеть свет, когда бы не привезли старшие его сыновья чудесной, целебной земли из далекого царства.
Тотчас отправились путники во дворец и сказали, что хотят говорить с царем. Царь принял гостей с радушием, а девушка и говорит:
— Узнали мы, ваше величество, что не видели ваши глаза света белого. Так же и мой отец страдает глазами. Прошу вас, поведайте нам, где находится чудесное лекарство, что принесло вам исцеление, и как его добыть.
— Чудесное средство, о котором ты хочешь узнать, о юноша, -ответил царь, — это целебная земля. Ее принесли мне мои дети. Но как добыть ту землю и где он лежит, я не ведаю. А сейчас велю я позвать сюда сыновей, и они расскажут тебе все без утайки.
Пришли на зов старшие братья, начала их девушка расспрашивать, да что от них толку! Один твердит: “Я двадцать дней сквозь огонь и дым скакал, пока не нашел волшебную землю!” А другой с ним спорит: “Нет, это я в ураганном вихре устоял двадцать дней под облаками летал, пока не добыл волшебную землю!”
Ничего царь из их речей понять не мог только осерчал. Вспомнили тогда о грамотее и послали за ним. А юноша, лишь только вошел, узнал в чужестранце царевну дальнего царства. Начал он рассказывать как добирался до чудесной земли, как братья бросили его в колодец, как он спасся напоследок достал вышитый платочек, по казал его страннику и спрашивает:
— Не узнаёшь ли, чей это платочек может, знаком тебе этот перстенек?
Тогда обратился к царю чужеземец с такой речью:
— Вот, государь, ваш сын, что добыл для вас лекарство. А я дочь правителя той десной земли. Мечтала я узнать, кто удалец, что побывал у нас и надел на мою руку это вот кольцо!
Растрогался царь от таких речей, позвал царицу, и тотчас благословили они молодых. А потом приготовили пышную свадьбу и пировали целый месяц.
И я попировал неплохо — съел отличный шашлык из гороха!

Два королевича однажды вышли на поиски приключений и повели такую дикую, распущенную жизнь, что и дома не появлялись. Их младший брат, которого все называли дурачком, пустился в путь, чтобы разыскать своих братьев. Когда же он их отыскал, они стали над ним смеяться, что он, мол, со своей простотой задумал пробить себе по белу свету путь, а они-то оба, хоть и умнее его, не могли своего пути сыскать.читать дальше
Вот и пошли они втроем далее и пришли к большому муравейнику. Двое старших хотели его раскопать и посмотреть, как бы маленькие мурашики в нем закопошились, унося свои яички; но дурачок сказал: «Оставьте муравьев в покое, я не позволю их тревожить».
Потом пошли они далее и пришли к озеру, по которому плавало много-много уток. Двое старших хотели парочку их поймать и изжарить, но дурачок и этого не дозволил, сказав: «Оставьте уток в покое!»
Наконец пришли они к пчелиному улью в дупле дерева, и в нем было столько меду, что он даже по стволу дерева вниз стекал. Старшие хотели было разложить огонь под деревом и всех пчел выкурить дымом, но дурачок и от этого их удержал: «Оставьте пчел в покое!»
Наконец пришли они путем-дорогою к замку, где в конюшне стояли только каменные кони и нигде не видать было ни единой живой души. Они перешли через все залы и затем в самом конце замка нашли дверь, на которой висе- ли три замка.
На той двери была, однако же, скважина, сквозь которую можно было видеть, что в той запертой комнате происходит: И они увидели серенького человечка, который сидел за столом. Они окликнули его раз и другой, но он не слышал; наконец они окликнули его и в третий раз, и он поднялся из-за стола, отомкнул все три замка и вышел к ним. Он молча привел их к столу, изобильно заставленному кушаньями; а когда они наелись, отвел каждого из них в особую опочивальню.
На другое утро человечек пришел у, старшему брату и подвел его к каменному столу, на котором были начертаны три задачи, решив которые, можно было избавить замок от тяготевших над ним чар.
Первая заключалась в том, что в лесу, подо мхом, рассыпаны были жемчужины королевы — тысяча штук; их надо было все разыскать, и если к солнечному закату хотя бы одна из них не будет разыскана, то искавший дол- жен был за это поплатиться тем, что сам обращался в камень.
Старший разыскивал жемчуг целый день и всего-то разыскал с сотню жемчужин, и с ним случилось то, что было написано на мраморной доске стола — он обратился в камень.
На следующее утро второй брат принялся за то же дело; но и он разыскал всего двести жемчужин и также превращен был в камень.
Наконец очередь дошла и до дурачка, и тот стал рыться во мху; но дело шло так медленно… Вот он и присел на камень, и заплакал…
В это время пришел к нему муравьиный царек, которому он когда-то жизнь спас, привел с собою пять тысяч муравьев, и в самое короткое время собрали они все жемчужины до единой и снесли в одну кучу.
Вторая задача состояла в том, чтобы со дна озера достать ключ к опочивальне королевен, хозяек того замка.
Пришел дурачок к озеру и видит: плавают по озеру утки, которым он когда-то жизнь спас, нырнули они на дно его и добыли ключик.
Третья задача была самою трудною из всех: предстояло из трех короле- вен, спавших в опочивальне, выбрать младшую и красивейшую. Но они были как две капли воды похожи друг на друга, и различить их было возможно только по тому, что на сон грядущий они поели различных лакомств: старшая съела кусок сахару, вторая — немного сиропа, а младшая — ложку меду.
Тогда прилетела царица пчел, правившая тем ульем, который был спасен дурачком от жестокого замысла братьев; эта пчелка заглянула в уста всем трем королевнам и остановилась на тех устах, которые еще благоухали медом, и таким образом королевич отличил младшую королевну от ее сестер. Когда эта третья задача была разрешена, чары рассеялись, все в замке очнулись от глубокого сна, и все окаменелые вновь получили свой прежний человеческий образ.
Дурачок женился на младшей и красивейшей из королевен и стал королем над тою страною по смерти ее отца; а двоим его братьям достались две старшие сестры в жены.

Жил был Зайчишка, который не умел прыгать. Он, конечно, передвигался, но по-другому, переставляя лапы как кошка. Из-за этого другие зайчата, его братья и сестры, подшучивали над ним. Зайчик очень переживал из-за этого и, наконец, твердо решил научиться прыгать. Однажды он собрался и пошагал в лес, в надежде найти кого-нибудь, кто научит его прыгать.
читать дальше
Долго шел Заинька, пока не дошел до пруда. Тут он увидел Лягушку.
— Вот, кто мне поможет,- обрадовался Заинька и подбежал к ней,- Лягушечка, научи меня, пожалуйста, прыгать.
— Почему бы не научить?- ответила лягушка,- Смотри! Становишься на берегу возле воды, резко отталкиваешься задними лапами, раз, и ты в пруду.
Лягушка сказала это и продемонстрировала, как она прыгает в воду.
Зайка подошел к пруду, тронул лапкой воду и отошел. Он подумал, что плавать, ведь, он тоже не умеет. Поразмыслив немного, Заинька тихонько улизнул, пока квакушка не вынырнула из своего пруда. Побрел он дальше.

Вдруг, он увидел Кенгуренка. Малыш ловко прыгал, пытаясь достать до ветки с наливным яблоком.
— Ура, Кенгуренок точно мне поможет,- сказал Зайчик и подбежал к нему.- Здравствуй, Кенгуренок, научи меня так же хорошо прыгать, как ты.
— Это легко – становишься на задние лапы, опираешься на хвост и подпрыгиваешь вверх,- кенгуренок показал как это и достал, наконец, спелое яблочко.- Ух, ты, получилось! Теперь ты попробуй!
Зайчик встал на задние лапы и попытался опереться на свой маленький хвостик. Но потерял равновесие и упал на спину, больно ударившись об землю.
— Ой-ой-ой,- простонал Заинька,- как больно! Нет, так, как ты я прыгать не смогу, извини.
Побрел Зайка дальше. Вдруг он услышал веселую песенку и увидел, как по тропинке вприпрыжку скачет девочка Маша. У девочки сегодня был День рождения и ей надарили много подарков и воздушных шаров. Вот поэтому у Маши было отличное настроение, она скакала то на одной, то на двух ногах. В руке у нее был красивый синий шар.

— Девочка,- осмелился обратиться наш Зайка,- у тебя так здорово получается прыгать, а я не умею, научи меня, пожалуйста!
— С удовольствием,- согласилась Маша.
Девочка подобрала с земли острую веточку и кольнула свой синий шар. Он лопнул с оглушительным хлопком, а эхо прокатилось по всему лесу. Бедный Заинька, услышав этот страшный незнакомый звук, подскочил так высоко! А потом пустился наутек. Он бежал быстро, вприпрыжку, как настоящий заяц, пока не добежал до дома. Зайчата стали выпытывать его, где это он научился так прыгать. Наконец, Зайчик успокоился, понял и обрадовался, что он все-таки научился прыгать.

С тех пор он часто рассказывал эту историю своим братьям, потом детям, потом внукам. Правда, с тех пор зайцы стали трусливыми и начали всего бояться.
читать дальшеskazkibasni.com/kak-zajka-prygat-nauchilsya

В некоем королевстве служил у короля солдат в конной гвардии, прослужил двадцать пять лет верою и правдою; за его верную службу приказал король отпустить его в чистую отставку и отдать ему в награду ту самую лошадь, на которой в полку ездил, с седлом и со всею сбруею.
Простился солдат с своими товарищами и поехал на родину; день едет, и другой, и третий… вот и вся неделя прошла, и другая, и третья — не хватает у солдата денег, нечем кормить ни себя, ни лошади, а до дому далеко-далеко! Видит, что дело-то больно плохо, сильно есть хочется; стал по сторонам глазеть и увидел в стороне большой замок. “Ну-ка, — думает, — не заехать ли туда; авось хоть на время в службу возьмут — что-нибудь да заработаю”.читать дальше
Поворотил к замку, въехал на двор, лошадь на конюшню поставил и задал ей корму, а сам в палаты пошел. В палатах стол накрыт, на столе и вина и еда, чего только душа хочет! Солдат наелся-напился. “Теперь, — думает, — и соснуть можно!”
Вдруг входит медведица:
— Не бойся меня, добрый молодец, ты на добро сюда попал: я не лютая медведица, а красная девица — заколдованная королевна. Если ты устоишь да переночуешь здесь три ночи, то колдовство рушится — я сделаюсь по-прежнему королевною и выйду за тебя замуж.
Солдат согласился; медведица ушла, и остался он один. Тут напала на него такая тоска, что на свет бы не смотрел, а чем дальше — тем сильнее.
На третьи сутки до того дошло, что решился солдат бросить все и бежать из замка; только как ни бился, как ни старался — не нашел выхода. Нечего делать, поневоле пришлось оставаться.
Переночевал и третью ночь; поутру является к нему королевна красоты неописанной, благодарит его за услугу и велит к венцу снаряжаться. Тотчас они свадьбу сыграли и стали вместе жить, ни о чем не тужить.
Через сколько-то времени вздумал солдат об своей родной стороне, захотел туда побывать; королевна стала его отговаривать:
— Оставайся, друг, не езди; чего тебе здесь не хватает?
Нет, не могла отговорить. Прощается она с мужем, дает ему мешочек — сполна семечком насыпан — и говорит:
— По какой дороге поедешь, по обеим сторонам кидай это семя: где оно упадет, там в ту же минуту деревья повырастут; на деревьях станут дорогие плоды красоваться, разные птицы песни петь, а заморские коты сказки сказывать.
Сел добрый молодец на своего заслуженного коня и поехал в дорогу; где ни едет, по обеим сторонам семя бросает, и следом за ним леса подымаются, так и ползут из сырой земли!
Едет день, другой, третий и увидал: в чистом поле караван стоит, на травке, на муравке купцы сидят, в карты поигрывают, а возле них котел висит; хоть огня и нет под котлом, а варево ключом кипит.
“Экое диво! — подумал солдат. — Огня не видать, а варево в котле так и бьет ключом; дай поближе взгляну”. Своротил коня в сторону, подъезжает к купцам:
— Здравствуйте, господа честные!
А того и невдомек, что это не купцы, а все черти.
— Хороша ваша штука: котел без огня кипит! Да у меня лучше есть.
Вынул из мешка одно зернышко и бросил наземь — в ту ж минуту выросло вековое дерево, на том дереве дорогие плоды красуются, разные птицы песни поют, заморские коты сказки сказывают.
Тотчас узнали его черти.
— Ах, — говорят меж собой, — да ведь это тот самый, что королевну избавил. Давайте-ка, братцы, опоим его за то зельем, и пусть он полгода спит.
Принялись его угощать и опоили волшебным зельем. Солдат упал на траву и заснул крепким, беспробудным сном, а купцы, караван и котел вмиг исчезли.
Вскоре после того вышла королевна в сад погулять; смотрит — на всех деревьях стали верхушки сохнуть. “Не к добру! — думает. — Видно, с мужем что худое приключилося! Три месяца прошло, пора бы ему и назад вернуться, а его нет как нету!”
Собралась королевна и поехала его разыскивать. Едет по той дороге, по какой и солдат путь держал, по обеим сторонам леса растут, и птицы поют, и заморские коты сказки мурлыкают.
Доезжает до того места, что деревьев не стало больше — извивается дорога по чистому полю, и думает: “Куда ж он девался? Не сквозь землю же провалился!” Глядь — стоит в сторонке такое же чудное дерево и лежит под ним ее милый друг.
Подбежала к нему и ну толкать-будить — нет, не просыпается; принялась щипать его, колоть под бока булавками, колола, колола — он и боли не чувствует, точно мертвый лежит, не ворохнется. Рассердилась королевна и с сердцов проклятье промолвила:
— Чтоб тебя, соню негодного, буйным ветром подхватило, в безвестные страны занесло!
Только успела вымолвить, как вдруг засвистали-зашумели ветры, и в один миг подхватило солдата буйным вихрем и унесло из глаз королевны.
Поздно одумалась королевна, что сказала слово нехорошее, заплакала горькими слезами, воротилась домой и стала жить одна-одинехонька.
А бедного солдата занесло вихрем далеко-далеко, за тридевять земель, в тридесятое государство, и бросило на косе промеж двух морей; упал он на самый узенький клинышек: направо ли сонный оборотится, налево ли повернется — тотчас в море свалится, и поминай как звали!
Полгода проспал добрый молодец, ни пальцем не шевельнул; а как проснулся, сразу вскочил прямо на ноги, смотрит — с обеих сторон волны подымаются, и конца не видать морю широкому; стоит да в раздумье сам себя спрашивает: “Каким чудом я сюда попал? Кто меня затащил?”
Пошел по косе и вышел на остров; на том острове — гора высокая да крутая, верхушкою до облаков хватает, а на горе лежит большой камень.
Подходит к этой горе и видит — три черта дерутся, клочья так и летят.
— Стойте, окаянные! За что вы деретесь?
— Да, вишь, третьего дня помер у нас отец, и остались после него три чудные вещи: ковер-самолет, сапоги-скороходы да шапка-невидимка, так мы поделить не можем.
— Эх, вы! Из таких пустяков бой затеяли. Хотите, я вас разделю? Все будете довольны, никого не обижу.
— А ну, земляк, раздели, пожалуйста!
— Ладно! Бегите скорей по сосновым лесам, наберите смолы по сто пудов и несите сюда.
Черти бросились по сосновым лесам, набрали смолы триста пудов и принесли к солдату.
— Теперь притащите из пекла самый большой котел.
Черти приволокли большущий котел — бочек сорок войдет! — и поклали в него всю смолу.
Солдат развел огонь и, как только смола растаяла, приказал чертям тащить котел на гору и поливать ее сверху донизу. Черти мигом и это исполнили.
— Ну-ка, — говорит солдат, — пихните теперь вон тот камень; пусть он с горы катится, а вы трое за ним вдогонку приударьте. Кто прежде всех догонит, тот выбирай себе любую из трех диковинок; кто второй догонит, тот из двух остальных бери, какая покажется; а затем последняя диковинка пусть достанется третьему.
Черти пихнули камень, и покатился он с горы шибко-шибко; бросились все трое вдогонку. Вот один черт нагнал, ухватился за камень — камень тотчас повернулся, подворотил его под себя и вогнал в смолу. Нагнал другой черт, а потом и третий, и с ними то же самое! Прилипли крепко-накрепко к смоле.
Солдат взял под мышку сапоги-скороходы да шапку-невидимку, сел на ковер-самолет и полетел искать свое царство.
Долго ли, коротко ли — прилетает к избушке; входит — в избушке сидит баба-яга — костяная нога, старая, беззубая.
— Здравствуй, бабушка! Скажи, как бы мне отыскать мою прекрасную королевну!
— Не знаю, голубчик! Видом ее не видала, слыхом про нее не слыхала. Ступай ты за столько-то морей, за столько-то земель — там живет моя средняя сестра, она знает больше моего; может, она тебе скажет.
Солдат сел на ковер-самолет и полетел; долго пришлось ему по белу свету странствовать. Захочется ли ему есть-пить, сейчас наденет на себя шапку-невидимку, спустится в какой-нибудь город, зайдет в лавки, наберет — чего только душа пожелает, на ковер — и летит дальше.
Прилетает к другой избушке, входит — там сидит баба-яга — костяная нога, старая, беззубая.
— Здравствуй, бабушка! Не знаешь ли, где найти мне прекрасную королевну?
— Нет, голубчик, не знаю. Поезжай-ка ты за столько-то морей, за столько-то земель — там живет моя старшая сестра; может она ведает.
— Эх ты, старая! Сколько лет на свете живешь, а доброго ничего не знаешь.
Сел на ковер-самолет и полетел к старшей сестре.
Долго-долго странствовал, много земель и много морей видел, наконец, прилетел на край света; стоит избушка, а дальше никакого ходу нет — одна тьма кромешная, ничего не видать! “Ну, — думает, — коли здесь не добьюсь толку, больше лететь некуда!”
Входит в избушку — там сидит баба-яга костяная нога, седая, беззубая.
— Здравствуй, бабушка! Скажи, где мне искать мою королевну?
— Подожди немножко; вот я созову всех своих ветров и у них спрошу. Ведь они по всему свету дуют, так должны знать, где она теперь проживает.
Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, свистнула молодецким посвистом; вдруг со всех сторон поднялись-повеяли ветры буйные, только изба трясется!
— Тише, тише! — кричит баба-яга. И как только собрались ветры, начала их спрашивать:
— Ветры мои буйные, по всему свету вы дуете, не видали ль где прекрасную королевну?
— Нет, нигде не видали! — отвечают ветры в один голос.
— Да все ли вы налицо?
— Все, только южного ветра нет. Немного погодя прилетает южный ветер.
Спрашивает его старуха:
— Где ты пропадал до сих пор? Еле дождалась тебя!
— Виноват, бабушка! Я зашел в новое царство, где живет прекрасная королевна; муж у ней без вести пропал, так теперь сватают ее разные цари и царевичи, короли и королевичи.
— А сколь далеко до нового царства?
— Пешему тридцать лет идти, на крыльях десять лет нестись; а я повею — в три часа доставлю.
Солдат начал просить, чтобы южный ветер взял его и донес в новое царство.
— Пожалуй, — говорит южный ветер, — я тебя донесу, коли дашь мне волю погулять в твоем царстве три дня и три ночи.
— Гуляй хоть три недели!
— Ну хорошо; вот я отдохну денька два-три, соберусь с силами, да тогда и в путь.
Отдохнул южный ветер, собрался с силами и говорит солдату:
— Ну, брат, собирайся, сейчас отправимся, да смотри не бойся, цел будешь!
Вдруг зашумел-засвистал сильный вихорь, подхватило солдата на воздух и понесло через горы и моря под самыми облаками, и ровно через три часа был он в новом царстве, где жила его прекрасная королевна.
Говорит ему южный ветер:
— Прощай, добрый молодец! Жалеючи тебя, не хочу гулять в твоем царстве.
— Что так?
— Потому, если я загуляю, ни одного дома в городе, ни одного дерева в садах не останется: все вверх дном поставлю!
— Ну прощай! Спасибо тебе! — сказал солдат, надел шапку-невидимку и пошел в белокаменные палаты.
Вот пока его не было в царстве, в саду все деревья стояли с сухими верхушками, а как он явился, тотчас ожили и начали цвесть.
Входит он в большую комнату, а там сидят за столом разные цари и царевичи, короли и королевичи, что приехали за прекрасную королевну свататься, сидят да сладкими винами угощаются. Какой жених ни нальет стакан, только к губам поднесет — солдат тотчас хвать кулаком по стакану и сразу вышибет. Все гости тому удивляются, а прекрасная королевна в ту ж минуту догадалася. “Верно, — думает, — мой друг воротился!”
Посмотрела в окно — в саду на деревьях все верхушки ожили, и стала она своим гостям загадку загадывать:
— Была у меня золотая нитка с золотой иголкой; я ту иглу потеряла и найти не чаяла, а теперь та игла нашлась. Кто отгадает эту загадку, за того замуж пойду.
Цари и царевичи, короли и королевичи долго над тою загадкою ломали свои мудрые головы, а разгадать никак не могли. Говорит королевна:
— Покажись, мой милый друг!
Солдат снял с себя шапку-невидимку, взял королевну за белые руки и стал целовать в уста сахарные.
— Вот вам и разгадка! — сказала прекрасная королевна. — Золотая нитка — это я, а золотая иголка — это мой верный муж. Куда иголочка — туда и ниточка.
Пришлось женихам оглобли поворачивать, разъехались они по своим дворам, а королевна стала с своим мужем жить-поживать да добра наживать.
читать дальшеskazkibasni.com/archives/900

Не удивляйтесь, пожалуйста, что маленькой Букашке посвящена целая сказка. Да, Букашке. Самой обыкновенной. Такой крошечной, что ей даже имя забыли дать. Чем же она прославилась? Об этом – потом.
А сначала – о мечте. Ведь у каждого есть своя мечта. Не правда ли?
Например, тигренку Полосатику очень хочется летать. Но у него нет крыльев.
читать дальшеЗебре Тельняшке надоело быть полосатой, как матрац. Ночами ей снится, будто она стала коричневой, такой коричневой, что приятно в зеркало на себя посмотреть.
У Букашки тоже была мечта. Она мечтала вырасти, превратиться из маленькой-премаленькой в большую-пребольшую.
– Ты не знаешь, в какой аптеке продаются волшебные пилюли для роста? – спросила Букашка однажды улитку Неторопыжку.
– Не знаю, – ответила улитка. – А что, они тебе очень нужны?
– Очень, – вздохнула Букашка. – Вот бы мне стать… пусть не такой огромной, как слоненок Лус, но, по крайней мере, не меньше носорога Топтопа…
– И какой толк тебе от этого?
– Что ты говоришь, Неторопыжка! Меня бы сразу начали замечать. Со мной здоровались бы при встрече!
– Разве в этом заключается счастье? – покачала рогатой головкой улитка Неторопыжка.
– А кто знает, в чем оно заключается? – задумчиво проговорила Букашка. – Но если тебе неизвестно, в какой аптеке продаются волшебные пилюли для роста, то нам не о чем больше разговаривать.
На том они и расстались.
А через некоторое время случилось вот что. Носорог Топтоп жарил глазунью из сорока яиц и забыл выключить электрическую плитку. Что бывает в таких случаях, все, конечно, знают. В таких случаях бывает пожар.
Испугался носорог Топтоп, стал на помощь звать. Прибежали звери: и крокодил Зубастик, и жираф Долговязик, и тигренок Полосатик, и еще много других. Прибежали – и стоят.
Стоят – и смотрят.
Смотрят, а дом горит.
Дом горит – и никто огонь не гасит.
Никто огонь не гасит, потому что все растерялись. Одна Букашка не растерялась. Полетела за спасательной командой. Опустилась она на пожарную каланчу, видит: слоны-пожарники в медных своих касках в домино играют – и никто из них даже ухом не ведет.
– Пожар! – запищала Букашка. – Спасите! Помогите!
– Где пожар? Что горит? – всполошились пожарники.
– У носорога Топтала дом пылает! Не теряйте ни минутки! Мне его очень жалко! – со слезами на глазах кричала Букашка. Взвалили слоны на спины бочки с водой – и помчались на выручку. Вытащили они из огня носорога Топтопа, а пожар водой из хоботов погасили. Ведь если у пожарников есть хоботы, то никакие шланги и брандспойты им совершенно не нужны!
Очень довольна была Букашка, что спасли пожарники носорога Топтопа, и от радости она в воздухе всякие там сальто-мортале выделывала.
Но ее по-прежнему никто не замечал. И никто не догадывался, что это она, Букашка, пожарников позвала. Только улитка Неторопыжка знала об этом.
– Ты молодчина, Букашка! – похвалила она ее. – Ты не растерялась в минуту опасности и спасла жизнь носорогу Топтопу, который чуть было не погиб из-за своей яичницы! И я сегодня же напишу заметку в нашу местную газету и попрошу, чтобы ее на самом видном месте напечатали…
– А что я такого сделала? – удивилась Букашка. – Ничего особенного! Вот если бы достать волшебные пилюли для роста!..
– Зачем тебе какие-то пилюли? – сказала улитка Неторопыжка. – Ты маленькая-премаленькая, зато у тебя большое-пребольшое сердце. А это – самое главное!

Жила бедная старуха. Семь лет мечтала несчастная поесть чечевичной похлебки, да все ей не удавалось. Раздобудет чечевицу, нет у нее луку, раздобудет лук, нет у нее масла, раздобудет масло, нет воды: пересох в жару ближний ручей. Недаром говорят: «Задумал бедняк свадьбу сыграть, да музыкантов нигде не отыщет».
Но вот она всем запаслась. Насыпала в глинянный горшок чечевицы и пошла к ручейку помыть ее. А в то время к берегу подъехал молодой королевич, чтобы коня своего напоить. Увидел конь горшок с чечевицей, испугался, заржал и не стал из ручья пить. Рассердился королевич, толкнул ногой горшок, и чечевица просыпалась в воду. Не стерпела несчастная старуха и закричала:читать дальше
— Вот ты какой недобрый!.. Так знай же: как я семь лет мечтала чечевичной похлебки поесть, так и ты семь лет будешь искать Анфусу с золотыми волосами, длинными косами.
А королевич-то как раз жениться задумал, да невесты по душе не было. Вскочил от тут на коня и помчался искать Анфусу с золотыми волосами, длинными косами. Куда ни приедет, спрашивает, не здесь ли живет красавица Анфуса с золотыми волосами, длинными косами. Но везде ему отвечают, что и слыхом не слыхивали и видом не видывали.
Приехал однажды королевич в глухую-преглухую деревушку, что стояла на самом краю света, и спрашивает:
— Не здесь ли живет Анфуса с золотыми волосами, длинными косами?
И вдруг слышит в ответ:
— Здесь она живет. Вот в том доме.
Подъехал королевич, смотрит: окно высоко, а дверей нет. Как в дом попасть? Увидел он неподалеку высокую сосну и взобрался на нее. Вдруг видит: идет ведьма. Подходит к дому и кричит сердито:
— Анфуса с золотыми волосами, длинными косами, выгляни в окошко. Где твоя краса, длинная коса?
Показалась в окне девушка красоты необыкновенной, длинную косу свою золотую свесила, и забралась по ней ведьма в дом. Поела, попила и снова вниз спустилась.
Как только она скрылась, слез королевич с сосны, подошел к окну и стал звать:
— Анфуса с золотыми волосами, длинными косами, выгляни в окошко. Где твоя краса, длинная коса?
Услышала Анфуса, к окошку подошла, косу спустила, и королевич забрался по ней в дом.
Приглянулась ему девушка, и решил он назвать ее своей женой. А она говорит:
— Я не против. Но надо тебе пока спрятаться. А то вернется моя мачеха и съест тебя.
Завернула Анфуса королевича в одеяло и заперла в большой сундук. Потом прибрала в доме, пол вымыла, чтобы человеком не пахло.
Когда стало смеркаться, вернулась мачеха и давай принюхиваться.
— Что-то,- говорит,- человеком пахнет! А падчерица ей отвечает:
— Ты, небось,среди людей была, вот тебе и кажется. Чуть свет ушла ведьма, а Анфуса отомкнула сундук и выпустила королевича. Стали они думать да гадать, как им убежать от ведьмы. В доме и стулья, и стол, и ложки, и плошки — все говорить умело. И для того,чтобы Анфусу с королевичем никто не выдал, завязали они всем рты и скорее прочь.
Только они скрылись, явилась старая ведьма и давай кричать:
— Анфуса с золотыми волосами, длинными косами, выгляни в окошко. Где твоя краса, длинная коса?
Никто ей не ответил.
Надоело ведьме ждать, выпустила она свои длинные когти и вскарабкалась по стене в дом.
А в доме тишина: рты-то завязаны. Только про ступку забыла Анфуса. Открыла ступка рот и говорит:
— Явился сюда вчера королевич, а сегодня сбежала с ним вместе Анфуса.
Разъярилась ведьма. Бросилась на конюшню, где медведица стояла, оседлала ее — и в погоню. Скакала, скакала, почти догнала беглецов.
Видит королевич, что дело плохо, поймал молодого оленя, который пасся поблизости, вскочил на него, посадил впереди себя Анфусу, и понеслись они во весь дух. Догнала их ведьма, вцепилась оленю в хвост, но остался он у нее в руках, а олень помчался дальше. Вспомнила тут Анфуса, что есть у нее с собой гребень, и бросила его за спину. Вырос Позади целый лес из колючего кустарника. Долго пробиралась сквозь него ведьма на медведице, исцарапалась вся. Но все-таки выбралась на опушку и пустилась что есть сил. Вот-вот опять настигнет беглянку с королевичем.
Увидела Анфуса, что мачеха близко, бросила позади себя полотенце — разлилось море широкое. И пришлось ведьме на лодке через него переправляться. Поднялась внезапно буря, перевернула лодку, и утонула ведьма вместе со своей медведицей.
А королевич с Анфусой благополучно добрался до своего дома. Сыграли они веселую свадьбу и стали жить-поживать. И я у них на свадьбе был. Бросили и мне кость. Взял я ее и поплелся домой. Шел через реку, а лягушки под мостом кричат:
— Ква ква!
Испугался я и швырнул им кость. А угодил ею ненароком в ногу соседу моему, Аргирису. С тех пор охромел он. Если не верите мне, посмотрите сами.